Об этой войне ещё напишут. Её очевидцы, участники, историки, исследователи. Годом позже или спустя лет так десять-пятнадцать. Раньше – вряд ли. В этом уверен, потому что помню, да и вы тоже, молчание газет, радио, телевидения о войне в Афганистане, потому что только сейчас, спустя тридцать, двадцать, десять лет мы читаем воспоминания о былых войнах и конфликтах – в Корее, Вьетнаме,…
Читать далее
Огромный алюминиевый эллинг через каждые две-три минуты гулко вздыхал и вздрагивал. С окружавших его со всех сторон корабельных сосен на крышу падали шишки и со скрежетом скатывались вниз. Во всю стометровую длину этого жуткого металлического монстра, бывшего склада шлюпок, катеров и прочих плавсредств, стояли армейские кровати с панцирными сетками. Лишь самые ближние к двери двадцать пять‒тридцать из них были укрыты…
В жаркий летний полдень 1973 года у автовокзала Дымера, поселка городского типа в тридцати километрах севернее Киева, остановился запыхавшийся автобус-пазик с широко распахнутыми ноздрями-радиаторами. Его единственная дверь со звуком кашля заядлого курильщика отодвинула рывками влево одну створку, подумала и нехотя оттащила вправо другую. На раскаленный асфальт следом за тремя тяжко сошедшими со ступенек увесистыми тетками спрыгнул парнишка среднего роста с…
Однажды английский посланник лорд Витворт подарил Екатерине II огромный телескоп, которым она очень восхищалась. Придворные, желая угодить государыне, друг перед другом спешили наводить инструмент на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на луне. «Я не только вижу горы, но даже лес, – сказал, когда очередь дошла до него, герой Очаковского штурма генерал Сергей Лаврентьевич Львов. «Вы возбуждаете во мне…
Однажды во время Итальянской кампании после взятия австрийским генералом Кеймом Турина Суворов превозносил его стратегический талант и пил за его здоровье. Один из генералов знатнейшей австрийской фамилии сказал: «Знаете ли, что Кейм из самого низкого сословия и из простых солдат дослужился до генерала?». «Да, – ответил Суворов, – его не осеняет огромное родословное дерево. Но я почёл бы себе особенной…
Однажды, когда русская армия в 1812 году покидала Москву под зарево пожаров, атаман Войска Донского Платов, припав к любимому коню, зарыдал и в сердцах прохрипел: «Ежели хто, хотя бы простой казак, доставит ко мне Бонапартишку, живого или мёртвого, за того выдам дочь свою!..». «Чё, правда то, чи шо?», – волной прокатилось по донскому войску. «Чё, чё – а ничё, вон…
